Голубец Иван Карпович – рулевой сторожевого катера «СК-0183» 3-го дивизиона сторожевых катеров Черноморского флота, старший матрос.
Родился 8 мая 1916 года в городе Таганроге в семье рабочего. Украинец. Член ВЛКСМ. Окончил 7 классов. Работал на Азовском металлургическом заводе электромонтёром. Стал Ударником Коммунистического труда, за что был награждён памятным знаком.
В 1937 году Иван Голубец призван в Военно-Морской флот. В 1939 году он окончил Балаклавскую морскую пограничную школу, служил во 2-м и 1-м Черноморских отрядах пограничных судов (город Новороссийск).
Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 года. С первых дней обороны Севастополя катер, на котором служил Голубец, входил в Севастопольский гарнизон. Он нёс охрану выходов из бухты. Катерники первыми встречали прорывающиеся к Севастополю корабли и транспорты с боеприпасами, продовольствием, подкреплениями. И последними провожали их в обратный путь – с ранеными, с детьми и женщинами на борту. Катерники надёжно несли дозорную службу перед бухтами осаждённого города. И в этой службе успех во многом зависел от рулевого.
В марте 1942 года город Севастополь уже несколько месяцев героически сражался в глубоком тылу врага.
25 марта 1942 года рулевого сторожевого катера СК-0183 старшего матроса Голубца боцман по делам службы послал на берег. В это время противник стал обстреливать Стрелецкую бухту из дальнобойной артиллерии.
Голубец увидел сторожевой катер СК-0121, стоявший у пирса, которому осколки разорвавшегося снаряда пробили борт. Загорелись моторные отсеки. От осколков другого снаряда, попавшего в топливную цистерну, пламя охватило корабль. Возникла угроза взрыва запаса глубинных бомб на сторожевике и уничтожения судов, находящихся в бухте. Он бросился на горевший катер, сквозь бушующее пламя пробрался на корму и стал сбрасывать тяжёлые глубинные бомбы в море. Огонь разгорался всё сильнее и неотвратимо подползал к стеллажам, но за корму уже скатилась последняя 160-килограмовая глубинная бомба.
Однако на корабле оставалось ещё около 20 малых бомб, сбросить которые было легче. К этому времени и корму охватило пламя. Сознавая опасность, отважный воин продолжал своё дело, пока не произошёл взрыв. Жертвуя собой, он спас десятки человеческих жизней и боевые катера…
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 июня 1942 года за образцовое выполнение заданий командования и проявленные мужество и героизм в боях с немецко-фашистскими захватчиками старшему матросу Ивану Карповичу Голубцу было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
В городе-герое Севастополе, вблизи места совершения подвига, сооружён бюст Героя и названа улица. В городе Каневе Черкасской области Украины и городе Анапе Краснодарского края его имя носят улицы, большой автономный траулер Министерства рыбного хозяйства.
Приказом Министра обороны СССР И.К.Голубец навечно зачислен в списки личного состава воинской части, награждён орденом Ленина, орденом Отечественной войны 1-й степени.
Любович Юрий
4-Б класс, школа ОСБИ
г.Севатополь
(по материалам сайта «Герои страны» www. warheroes.ru)
среда, 30 апреля 2008 г.
НЕ ПРОСТО МАРИЯ
У войны, как известно, не женское лицо, хотя слово «война» и женского рода. Женщина дает новую жизнь, именно в этом и состоит ее высокое призвание. Но в годы военного лихолетья, когда смертельная опасность нависла над ее детьми, родной землей, она смело встала на их защиту.
Такими были и женщины Севастополя во время его обороны в 1941—1942 годах. В городе, где не было тыла, они становились настоящими героинями — сооружали оборонительные рубежи, под разрывами бомб и снарядов тушили пожары и разбирали завалы, стояли у станков, ухаживали за ранеными и отдавали им свою кровь.
Немало женщин сражалось и на оборонительных рубежах Севастополя, отстаивая город с оружием в руках. Имена троих из них — разведчицы Марии Карповны Байды, пулеметчицы Нины Андреевны Ониловой и снайпера Людмилы Михайловны Павличенко — среди фамилий пятидесяти четырех Героев Советского Союза, выбитых на гранитной плите у Вечного огня на главной площади города. Они — и в благодарной памяти народной. События 67-летней давности не изгладились, не забылись. Это подтвердила и 63-я весна Победы, широко отмечавшаяся в городе-герое. Сегодня мой рассказ о Марии Байде. Городской ЗАГС носит имя М.К. Байды.
В сентябре 1941 года на Перекопе разгорелись ожесточенные бои с наступавшими немецко-фашистскими войсками. Десятки машин и подвод с ранеными потянулись в глубь полуострова. Многие из них останавливались в селе Воинке, находившемся недалеко от фронта. Вместе с другими женщинами села девятнадцатилетняя Мария Байда перевязывала им раны, поила и кормила, стирала бинты.
А потом через село потянулись колонны наших войск, отступавших под напором врага. Маша, упросив военврача, оказалась в санчасти одного из полков, отходившего к Севастополю.
Первые месяцы боев за Севастополь Мария была санитаркой, потом — санинструктором. Спасала раненых, учила этому других. Сколько их вынесла с поля боя? Не помнит, точнее, не считала. Занята была одним: найти в огне нуждавшегося в ее помощи бойца или командира, перевязать раны да перетащить его в более или менее безопасное место. Не забыть при этом и его оружие — каждая винтовка в Севастополе была на учете.
Затем пришлось вместе с разведчиками ходить за «языком», участвовать в боях, драться с врагом в рукопашных схватках.
Годы войны, жестокие испытания, выпавшие на ее долю, не сломили Марию Карповну. Она и в зрелом возрасте была красивой, жизнерадостной, с мягкой улыбкой. Глядя на ее лицо, излучавшее душевное тепло, спокойствие, трудно было представить ее в жестоком бою.
К сожалению, Марии Карповны уже нет с нами. Остались память о встречах с ней да отдельные записи бесед.
Вот одна из них.
Зная, что во взвод разведки Байда была зачислена после ее настойчивых просьб, корреспондент однажды спросил:
— Что побудило вас пойти в разведчики? Романтика опасной боевой работы?
Мария Карповна удивилась:
— Какая романтика? Я видела столько крови и страданий, что просто у меня окаменело сердце. Не могла забыть разрушенные хаты, убитых детей, стариков и женщин. На поле боя на моих глазах гибли люди. Умирали молодые, в расцвете сил — им бы еще жить да жить, трудиться для счастья! Вот и пришло решение уйти с медицинской работы в строй. Сила и ловкость у меня были. Стрелять я умела, правда, не так, как Людмила Павличенко. Могла двигаться незаметно и бесшумно, свободно ориентироваться по местности — ведь нередко, разыскивая раненых, приходилось ползать по «ничейной» полосе, в нескольких десятках метров от немецких окопов…
Не все, конечно, поначалу получалось у молодого разведчика. Мария Карповна вспомнила, как однажды ей пришлось тащить захваченного в плен обер-ефрейтора. Гитлеровец оказался здоровенный, да еще все время сопротивлялся, хотя руки у него и были связаны. В общем, пришлось повозиться с этим «языком», задержалась сама и задержала товарищей. В результате один разведчик погиб, другой был ранен. За нарушение дисциплины получила от командира трое суток гауптвахты. Правда, отбыть наказание не довелось.
— Часа через два, — вспоминала Мария Карповна, — меня освободили, приказали одеться «по-женски» (обычно мы ходили в галифе и сапогах) и явиться в штаб. Там шел допрос пленного. Смотрю — «язык», которого я притащила. Докладываю о прибытии. И тут пленного спрашивают: «Узнаете?»…
Потом мне рассказали, что на допросе немец отказался отвечать и все твердил: «Рус, капут!».
Внимательно посмотрев на меня, гитлеровец вдруг заволновался, лицо его исказила гримаса, и он стал быстро и зло говорить. Переводчик еле успевал переводить: «Как, меня взяла в плен эта женщина? — удивился верзила. — Не может быть! Я пол-Европы победоносно прошел. А тут попался в руки русской бабе?».
Не знаю, как подействовала на пленного наша встреча, только стал он разговорчивым, и наш командир разведки потом благодарил всю группу, ну и меня в том числе, за «языка», который дал ценные сведения о системе обороны.
На вопрос: «А что запомнилось особенно?», Мария Карповна ответила:
— Трудно забыть все, что пришлось пережить тогда, в суровые годы войны. — И все же рассказала о бое 7 июня 1942 года, который она помнила до мельчайших подробностей.
— В этот день немцы начали третий штурм Севастополя. Мы находились в боевом охранении. Еще не рассвело, как над нашими позициями появились фашистские самолеты. Они проносились нескончаемыми стаями, сбрасывая на нас крупные и мелкие бомбы. К ударам бомб присоединились разрывы снарядов. Все вокруг дрожало в неистовой пляске.
Мы буквально вжимались в землю.
«Крепче держись за землю, Мария! Она не выдаст...» Это кричит, перекрывая грохот, Миша Мосенко, он лежит рядом. Нашел же парень время для шуток! Но слова его придали бодрости.
Умолкло небо. А вскоре и огненный вал покатил к нам в тыл, и тогда мы увидели шедших в наступление гитлеровцев. Разгорелся бой. Открыли огонь и мы. Миша — из немецкого пулемета — его вчерашнего трофея.
Во время боя прямо на меня полезла группа фашистов, причем без всякой осторожности. Видимо, услышав стук моего трофейного автомата, гитлеровцы решили, что это бьет свой. Настолько обнаглели, что офицер, стараясь перебраться через канаву, встал во весь рост. Я тут же сняла его одиночным выстрелом. К нему кинулся солдат — уложила и его. А автоматчики все ползут и ползут. Больше десятка их уложила. В общем, отбили мы атаку. А потом немцы снова полезли.
Смотрю, невдалеке зашевелилась трава, она высокая там была, до метра. Свой или чужой? Ближе, ближе... А у меня ни патронов, ни гранат не осталось. Вот рядом, в нескольких сантиметрах, показалась немецкая каска и погоны — фашист! Времени на раздумья нет. Размахнулась и автоматом со всей силы гитлеровца по голове. Подхватила его автомат, вытащила у него из-за голенища две полные обоймы и снова открыла огонь.
Во время боя почувствовала вдруг ожог и резкую боль в виске и в руке: это впились осколки гранаты. Очнулась, когда Миша бинтовал голову...
Бились весь день, нередко дело доходило до рукопашных схваток. Патроны собирали у тяжелораненых и убитых.
К концу дня мы оказались в окружении. Когда стемнело, собрались все уцелевшие из нашего разведвзвода, человек десять набралось. Все раненые, за исключением Миши. Слышу, молодой красноармеец (он пришел к нам незадолго до этого) говорит испуганно: «Как же мы теперь выйдем отсюда: кругом немцы?».
Немецкий разговор действительно доносился к нам — гитлеровцы были рядом.
«Выведу, не беспокойся! — как можно спокойнее говорю я, хотя сама тоже волнуюсь. — Я тут каждый кустик знаю».
Местность мне действительно была знакома: раньше несколько раз за зеленым луком на нейтральную полосу пробиралась. Но на нашем пути — минные поля. Найду ли между ними тропинку?
Пробирались ползком по глубокой канаве. Ползли долго. Но вот уже должна быть тропинка, а ее все нет. И раздумывать некогда. Остановила я бойцов, встала и пошла. Теперь главная опасность — мины. Иду, а в голове одно: взорвусь или нет? Наконец, вот она, тропинка. В общем, все обошлось благополучно, вышли к своим.
Тяжелораненых отправили в госпиталь. Мне после перевязки удалось вернуться к своим разведчикам. И снова бои. В одном из них сильно задело раненую голову, другие раны дали о себе знать: стали кровоточить, поднялась температура.
Вскоре меня увезли в госпиталь, в Инкерманские штольни. Здесь, на госпитальной койке, я и узнала, что мне присвоено звание Героя Советского Союза …
Подготовила
Мартыненко Виктория
4-б класс. Школа ОСБИ
г.Севастополь
Такими были и женщины Севастополя во время его обороны в 1941—1942 годах. В городе, где не было тыла, они становились настоящими героинями — сооружали оборонительные рубежи, под разрывами бомб и снарядов тушили пожары и разбирали завалы, стояли у станков, ухаживали за ранеными и отдавали им свою кровь.
Немало женщин сражалось и на оборонительных рубежах Севастополя, отстаивая город с оружием в руках. Имена троих из них — разведчицы Марии Карповны Байды, пулеметчицы Нины Андреевны Ониловой и снайпера Людмилы Михайловны Павличенко — среди фамилий пятидесяти четырех Героев Советского Союза, выбитых на гранитной плите у Вечного огня на главной площади города. Они — и в благодарной памяти народной. События 67-летней давности не изгладились, не забылись. Это подтвердила и 63-я весна Победы, широко отмечавшаяся в городе-герое. Сегодня мой рассказ о Марии Байде. Городской ЗАГС носит имя М.К. Байды.
В сентябре 1941 года на Перекопе разгорелись ожесточенные бои с наступавшими немецко-фашистскими войсками. Десятки машин и подвод с ранеными потянулись в глубь полуострова. Многие из них останавливались в селе Воинке, находившемся недалеко от фронта. Вместе с другими женщинами села девятнадцатилетняя Мария Байда перевязывала им раны, поила и кормила, стирала бинты.
А потом через село потянулись колонны наших войск, отступавших под напором врага. Маша, упросив военврача, оказалась в санчасти одного из полков, отходившего к Севастополю.
Первые месяцы боев за Севастополь Мария была санитаркой, потом — санинструктором. Спасала раненых, учила этому других. Сколько их вынесла с поля боя? Не помнит, точнее, не считала. Занята была одним: найти в огне нуждавшегося в ее помощи бойца или командира, перевязать раны да перетащить его в более или менее безопасное место. Не забыть при этом и его оружие — каждая винтовка в Севастополе была на учете.
Затем пришлось вместе с разведчиками ходить за «языком», участвовать в боях, драться с врагом в рукопашных схватках.
Годы войны, жестокие испытания, выпавшие на ее долю, не сломили Марию Карповну. Она и в зрелом возрасте была красивой, жизнерадостной, с мягкой улыбкой. Глядя на ее лицо, излучавшее душевное тепло, спокойствие, трудно было представить ее в жестоком бою.
К сожалению, Марии Карповны уже нет с нами. Остались память о встречах с ней да отдельные записи бесед.
Вот одна из них.
Зная, что во взвод разведки Байда была зачислена после ее настойчивых просьб, корреспондент однажды спросил:
— Что побудило вас пойти в разведчики? Романтика опасной боевой работы?
Мария Карповна удивилась:
— Какая романтика? Я видела столько крови и страданий, что просто у меня окаменело сердце. Не могла забыть разрушенные хаты, убитых детей, стариков и женщин. На поле боя на моих глазах гибли люди. Умирали молодые, в расцвете сил — им бы еще жить да жить, трудиться для счастья! Вот и пришло решение уйти с медицинской работы в строй. Сила и ловкость у меня были. Стрелять я умела, правда, не так, как Людмила Павличенко. Могла двигаться незаметно и бесшумно, свободно ориентироваться по местности — ведь нередко, разыскивая раненых, приходилось ползать по «ничейной» полосе, в нескольких десятках метров от немецких окопов…
Не все, конечно, поначалу получалось у молодого разведчика. Мария Карповна вспомнила, как однажды ей пришлось тащить захваченного в плен обер-ефрейтора. Гитлеровец оказался здоровенный, да еще все время сопротивлялся, хотя руки у него и были связаны. В общем, пришлось повозиться с этим «языком», задержалась сама и задержала товарищей. В результате один разведчик погиб, другой был ранен. За нарушение дисциплины получила от командира трое суток гауптвахты. Правда, отбыть наказание не довелось.
— Часа через два, — вспоминала Мария Карповна, — меня освободили, приказали одеться «по-женски» (обычно мы ходили в галифе и сапогах) и явиться в штаб. Там шел допрос пленного. Смотрю — «язык», которого я притащила. Докладываю о прибытии. И тут пленного спрашивают: «Узнаете?»…
Потом мне рассказали, что на допросе немец отказался отвечать и все твердил: «Рус, капут!».
Внимательно посмотрев на меня, гитлеровец вдруг заволновался, лицо его исказила гримаса, и он стал быстро и зло говорить. Переводчик еле успевал переводить: «Как, меня взяла в плен эта женщина? — удивился верзила. — Не может быть! Я пол-Европы победоносно прошел. А тут попался в руки русской бабе?».
Не знаю, как подействовала на пленного наша встреча, только стал он разговорчивым, и наш командир разведки потом благодарил всю группу, ну и меня в том числе, за «языка», который дал ценные сведения о системе обороны.
На вопрос: «А что запомнилось особенно?», Мария Карповна ответила:
— Трудно забыть все, что пришлось пережить тогда, в суровые годы войны. — И все же рассказала о бое 7 июня 1942 года, который она помнила до мельчайших подробностей.
— В этот день немцы начали третий штурм Севастополя. Мы находились в боевом охранении. Еще не рассвело, как над нашими позициями появились фашистские самолеты. Они проносились нескончаемыми стаями, сбрасывая на нас крупные и мелкие бомбы. К ударам бомб присоединились разрывы снарядов. Все вокруг дрожало в неистовой пляске.
Мы буквально вжимались в землю.
«Крепче держись за землю, Мария! Она не выдаст...» Это кричит, перекрывая грохот, Миша Мосенко, он лежит рядом. Нашел же парень время для шуток! Но слова его придали бодрости.
Умолкло небо. А вскоре и огненный вал покатил к нам в тыл, и тогда мы увидели шедших в наступление гитлеровцев. Разгорелся бой. Открыли огонь и мы. Миша — из немецкого пулемета — его вчерашнего трофея.
Во время боя прямо на меня полезла группа фашистов, причем без всякой осторожности. Видимо, услышав стук моего трофейного автомата, гитлеровцы решили, что это бьет свой. Настолько обнаглели, что офицер, стараясь перебраться через канаву, встал во весь рост. Я тут же сняла его одиночным выстрелом. К нему кинулся солдат — уложила и его. А автоматчики все ползут и ползут. Больше десятка их уложила. В общем, отбили мы атаку. А потом немцы снова полезли.
Смотрю, невдалеке зашевелилась трава, она высокая там была, до метра. Свой или чужой? Ближе, ближе... А у меня ни патронов, ни гранат не осталось. Вот рядом, в нескольких сантиметрах, показалась немецкая каска и погоны — фашист! Времени на раздумья нет. Размахнулась и автоматом со всей силы гитлеровца по голове. Подхватила его автомат, вытащила у него из-за голенища две полные обоймы и снова открыла огонь.
Во время боя почувствовала вдруг ожог и резкую боль в виске и в руке: это впились осколки гранаты. Очнулась, когда Миша бинтовал голову...
Бились весь день, нередко дело доходило до рукопашных схваток. Патроны собирали у тяжелораненых и убитых.
К концу дня мы оказались в окружении. Когда стемнело, собрались все уцелевшие из нашего разведвзвода, человек десять набралось. Все раненые, за исключением Миши. Слышу, молодой красноармеец (он пришел к нам незадолго до этого) говорит испуганно: «Как же мы теперь выйдем отсюда: кругом немцы?».
Немецкий разговор действительно доносился к нам — гитлеровцы были рядом.
«Выведу, не беспокойся! — как можно спокойнее говорю я, хотя сама тоже волнуюсь. — Я тут каждый кустик знаю».
Местность мне действительно была знакома: раньше несколько раз за зеленым луком на нейтральную полосу пробиралась. Но на нашем пути — минные поля. Найду ли между ними тропинку?
Пробирались ползком по глубокой канаве. Ползли долго. Но вот уже должна быть тропинка, а ее все нет. И раздумывать некогда. Остановила я бойцов, встала и пошла. Теперь главная опасность — мины. Иду, а в голове одно: взорвусь или нет? Наконец, вот она, тропинка. В общем, все обошлось благополучно, вышли к своим.
Тяжелораненых отправили в госпиталь. Мне после перевязки удалось вернуться к своим разведчикам. И снова бои. В одном из них сильно задело раненую голову, другие раны дали о себе знать: стали кровоточить, поднялась температура.
Вскоре меня увезли в госпиталь, в Инкерманские штольни. Здесь, на госпитальной койке, я и узнала, что мне присвоено звание Героя Советского Союза …
Подготовила
Мартыненко Виктория
4-б класс. Школа ОСБИ
г.Севастополь
Улица героя Крымской войны штабс-капитана А.В. Мельникова
Среди других имен героических защитников Севастополя в особом ряду стоит имя штабс-капитана А.В. Мельникова. В течение семи месяцев он бессменно руководил контр-минными работами перед четвертым бастионом. Необходимость ведения подземно-минной войны была вызвана тем обстоятельством, что французы планировали произвести подрыв русских укреплений с помощью пороховых зарядов, заложенных в подземных галереях. Об этом стало известно, когда секретные агенты переслали из Парижа план осады Севастополя с соответствующими пометками.
Русские инженеры и саперы под руководством Э.И. Тотлебина наметили ответные действия. Необходимо было вырыть ров, окруживший бастион, затем пробить колодцы и вывести от них галереи навстречу неприятелю. Дальше оставалось заложить пороховой заряд и произвести взрыв, разрушающий подкоп противника. Работы предстояли невероятно трудные. Севастопольская земля напоминает слоеный пирог, в котором широкие слои скального грунта перемежаются с узкими прослойками глины. Однако русские саперы и выделенные им в помощь пехотинцы справились с задачей. Они сумели пробить 22 колодца, от них вывели 22 галереи до 30 метров каждую.
Если учесть, что тянуть подземные ходы можно было только вынимая глинистый слой почвы, а высота его могла колебаться от 50 сантиметров до полутора метров, то понятно, сколь неудобно было работать под землей на глубине нескольких метров, согнувшись в три погибели, в сырости и духоте. Недаром Александр Васильевич Мельников получил прозвище – «обер-крот». Ведь этот 35-летний человек практически не покидал своего боевого поста под землей. Даже жилая комната для него была оборудована там же. К концу весны состояние его здоровья значительно ухудшилось: тело покрылось язвами. Но только тяжелая контузия заставила А.В. Мельникова оставить бастион.
О заслугах этого человека говорил весь Севастополь. По личному повелению императора А.В. Мельников был награжден орденом св. Георгия 4-й степени еще в январе 1855 года. Тогда он произвел, по личной инициативе, упреждающий взрыв, разрушивший французскую галерею. Даже бывший противник через десяток лет писал, что «капитан Мельников как опытный и умелый минер никогда не забудется французской армией». Говорили, что в знак особого почтения из Парижа ему был прислан золотой перстень с изумрудами и брильянтами, изображающий четвёртый бастион.
Улица Мельникова находится в Нахимовском районе города героя Севастополя.
Барашев Семен
4-б класс, школа ОСБИ
г.Севастополь
Русские инженеры и саперы под руководством Э.И. Тотлебина наметили ответные действия. Необходимо было вырыть ров, окруживший бастион, затем пробить колодцы и вывести от них галереи навстречу неприятелю. Дальше оставалось заложить пороховой заряд и произвести взрыв, разрушающий подкоп противника. Работы предстояли невероятно трудные. Севастопольская земля напоминает слоеный пирог, в котором широкие слои скального грунта перемежаются с узкими прослойками глины. Однако русские саперы и выделенные им в помощь пехотинцы справились с задачей. Они сумели пробить 22 колодца, от них вывели 22 галереи до 30 метров каждую.
Если учесть, что тянуть подземные ходы можно было только вынимая глинистый слой почвы, а высота его могла колебаться от 50 сантиметров до полутора метров, то понятно, сколь неудобно было работать под землей на глубине нескольких метров, согнувшись в три погибели, в сырости и духоте. Недаром Александр Васильевич Мельников получил прозвище – «обер-крот». Ведь этот 35-летний человек практически не покидал своего боевого поста под землей. Даже жилая комната для него была оборудована там же. К концу весны состояние его здоровья значительно ухудшилось: тело покрылось язвами. Но только тяжелая контузия заставила А.В. Мельникова оставить бастион.
О заслугах этого человека говорил весь Севастополь. По личному повелению императора А.В. Мельников был награжден орденом св. Георгия 4-й степени еще в январе 1855 года. Тогда он произвел, по личной инициативе, упреждающий взрыв, разрушивший французскую галерею. Даже бывший противник через десяток лет писал, что «капитан Мельников как опытный и умелый минер никогда не забудется французской армией». Говорили, что в знак особого почтения из Парижа ему был прислан золотой перстень с изумрудами и брильянтами, изображающий четвёртый бастион.
Улица Мельникова находится в Нахимовском районе города героя Севастополя.
Барашев Семен
4-б класс, школа ОСБИ
г.Севастополь
Имена героев.
Великие битвы связаны в памяти народа с именами великих полководцев. Но героизм простых матросов и солдат, проявленный на бастионах Севастополя также оставил след в истории.
Одним из них был матрос Петр Кошка. Он отличился тем, что много раз в одиночку ходил в расположение противника. Однажды сумел захватить сразу трех противников, которых доставил на третий бастион. Фрагмент полотна Панорамы обороны Севастополя рассказывает, как П.Кошка и Ф.Заика, так же простой матрос, возвращаясь из ночной вылазки, ведут пленного француза. А в январе 1855 года он совершил свой самый знаменитый подвиг.
Было замечено, что англичане установили у своей траншеи замерзшее тело убитого русского унтер-офицера. Не стерпел Петр Кошка издевательства над погибшим боевым товарищем и решил выкрасть тело из-под носа англичан. Сделав из мешка маскировочную одежду, храбрец незаметно подобрался к траншеям противника. Но выполнить задуманное сразу не удалось. Наступило утро. Целый день ему пришлось пролежать неподвижно, голодному и замерзшему. Когда стемнело, Кошка подполз к телу унтер-офицера и осторожно потащил за собой.
Вскоре англичане обнаружили смельчака и открыли стрельбу. Кошка не растерялся, взвалил на плечи мертвое тело и побежал. Несколько пуль попало в труп, а отчаянный матрос остался невредимым. Добравшись до своих траншей, он в изнеможении опустился на землю и долго не мог промолвить ни слова. За этот подвиг Кошка был награжден знаком отличия ордена Святого Георгия.
Среди командиров вылазок одним из самых известных был отважный лейтенант Н.А.Бирилев. В январе 1855 года отряд под его командованием ворвался во французские траншеи. Завязался рукопашный бой. Несколько солдат нацелили свои ружья в лейтенанта и это заметил находящийся поблизости рядовой, Игнатий Шевченко. Он бросился к Бирилеву и в момент выстрела закрыл его своим телом. Герой погиб, но жизнь командира была спасена.
Еще один фрагмент Панорамы посвящен тому, как рядовой матрос, Т.Александров заливает водой готовую взорваться бомбу, спасая тем самым, находящихся вблизи товарищей.
Немало было готовых на удаль и смерть среди матросов и солдат. Только на этом героизме и держался Севастополь, вызывая недоумение и даже уважение в глазах врага. А благодарные севастопольцы называют в честь героев улицы и площади города : улицы Матроса Кошка, Игнатия Шевченко, набережная Адмирала Корнилова, площадь Адмирала Нахимова, больница им. Пирогова и другие.
Подготовил
Крючков Влад
4-б класс, школа ОСБИ
г.Севастополь
Одним из них был матрос Петр Кошка. Он отличился тем, что много раз в одиночку ходил в расположение противника. Однажды сумел захватить сразу трех противников, которых доставил на третий бастион. Фрагмент полотна Панорамы обороны Севастополя рассказывает, как П.Кошка и Ф.Заика, так же простой матрос, возвращаясь из ночной вылазки, ведут пленного француза. А в январе 1855 года он совершил свой самый знаменитый подвиг.
Было замечено, что англичане установили у своей траншеи замерзшее тело убитого русского унтер-офицера. Не стерпел Петр Кошка издевательства над погибшим боевым товарищем и решил выкрасть тело из-под носа англичан. Сделав из мешка маскировочную одежду, храбрец незаметно подобрался к траншеям противника. Но выполнить задуманное сразу не удалось. Наступило утро. Целый день ему пришлось пролежать неподвижно, голодному и замерзшему. Когда стемнело, Кошка подполз к телу унтер-офицера и осторожно потащил за собой.
Вскоре англичане обнаружили смельчака и открыли стрельбу. Кошка не растерялся, взвалил на плечи мертвое тело и побежал. Несколько пуль попало в труп, а отчаянный матрос остался невредимым. Добравшись до своих траншей, он в изнеможении опустился на землю и долго не мог промолвить ни слова. За этот подвиг Кошка был награжден знаком отличия ордена Святого Георгия.
Среди командиров вылазок одним из самых известных был отважный лейтенант Н.А.Бирилев. В январе 1855 года отряд под его командованием ворвался во французские траншеи. Завязался рукопашный бой. Несколько солдат нацелили свои ружья в лейтенанта и это заметил находящийся поблизости рядовой, Игнатий Шевченко. Он бросился к Бирилеву и в момент выстрела закрыл его своим телом. Герой погиб, но жизнь командира была спасена.
Еще один фрагмент Панорамы посвящен тому, как рядовой матрос, Т.Александров заливает водой готовую взорваться бомбу, спасая тем самым, находящихся вблизи товарищей.
Немало было готовых на удаль и смерть среди матросов и солдат. Только на этом героизме и держался Севастополь, вызывая недоумение и даже уважение в глазах врага. А благодарные севастопольцы называют в честь героев улицы и площади города : улицы Матроса Кошка, Игнатия Шевченко, набережная Адмирала Корнилова, площадь Адмирала Нахимова, больница им. Пирогова и другие.
Подготовил
Крючков Влад
4-б класс, школа ОСБИ
г.Севастополь
Улица, носящая имя Л.Н.Толстого
Есть люди, которые оставляют глубокий след в истории, литературе, науке, искусстве не только в одной стране, но и во всём мире. Таким человеком был великий русский писатель Лев Николаевич Толстой. Мне кажется, что каждый человек, живущий на улице, которая носит имя такого человека, должен испытывать чувство гордости. Испытываю его и я.
На Историческом бульваре главная аллея заканчивается цветочной клумбой, в центре которой стоит памятник воинам четвёртого бастиона. На лицевой стороне памятника – крест в лавровом венке и надпись:"4 бастион". На противоположной стороне даты обороны Севастополя и перечень всех частей, отстаивавших бастион. Вблизи памятника- стела с надписью о пребывании на 4 бастионе в 1854-1855 годах Л.Н.Толстого. Здесь впервые увидел он войну без прикрас, такой описал и её в знаменитых «Севастопольских рассказах». Л.Н.Толстой добился периода в Севастополь в конце 1854 года. Он был артиллерийским офицером в чине подпоручика и сражался на одном из самых опасных участков обороны в центре Севастополя- 4 бастионе. Здесь пробыл он полтора месяца, проявив себя выдержанным и храбрым. «За нахождение во время бомбардирования на Язоновском редуте 4 бастиона, хладнокровие и распорядительность действий» молодой офицер был представлен к очередному званию поручик и к ордену Святой Анны 4 степени. Но намного выше воинских заслуг оказались его заслуги перед отечественной литературой: первый же рассказ, написанный в осаждённом городе, -«Севастополь в декабре месяце»- принёс его автору славу. Появившийся вслед за ним рассказ «Севастополь в мае» эту славу укрепил.
Л.Н.Толстой находился среди участников обороны до последнего дня: 27 августа 1855 года он командовал пятиорудийной батареей, прикрывавшей переправу русских войск через бухту на Северную сторону. Об этом он написал рассказ «Севастополь в августе 1855 года», где правдиво отразил мысли и чувства всех защитников города.
Севастопольцы гордятся тем, что их город сыграл такую роль в творческой судьбе великого русского писателя. В память о пребывании его в Севастополе к 100- летнему юбилею Л.Н.Толстого на Историческом бульваре была установлена мемориальная плита, которая, к сожалению, до настоящего времени не сохранилась. А в 1955 году состоялось открытие памятника – стелы из полированного гранита с барельефом из белого мрамора.
Малинина Анна
4-Б класс, школа ОСБИ
г.Севастополь
Подписаться на:
Сообщения (Atom)
